Как известно, герой Отечественной войны 1812 года князь Багратион имел характерный грузинский нос. Однажды он отправил будущего партизана Дениса Давыдова, отличавшегося помимо храбрости еще и курносостью, с донесением к начальнику штаба русской армии генералу от кавалерии Беннигсену. Давыдов прибыл в Ставку как раз к обеду. Граф Леонтий Леонтьевич, ганноверский барон, первым обуздавший Наполеона в битве при Прейсиш-Эйлау, принял посыльного прямо за столом. «Князь велел доложить вам, что неприятель у нас на носу...» «Позвольте, на чьем носу? — воскликнул Беннигсен. — Ежели на вашем, так он уже рядом, а ежели же на носу князя Багратиона или на моем, то еще мы успеем отобедать».

Этот исторический анекдот, думаю, вполне уместен в разговоре о прозе Всеволода Бенигсена, названного в одной из рецензий на роман «ВИТЧ» «одаренным сочинителем анекдотов». Но правильно ли будет считать писателя всего лишь салонным шутником или мелким подстрекателем на том основании, что он пересмеивает в своих произведениях различные русофобские и юдофобские мифы? Те, кто прошлым летом пережевывал с хреном его роман в специализирующихся на этом изданиях, не обладали, кажется, даже метафорически ни одной из двух вышеперечисленных особенностей знаменитого русского партизана. Так, размусоливая тему диссидентства 1970-80-х годов, некоторые просто не умели разглядеть, что трагедия (в переводе с греческого и с бенигсеновского – «козлиная песнь») Привольска-218 по-настоящему происходит здесь и сейчас, и что именно в сегодняшний день через отражение в прошлом устремлен полный зубодробительного сарказма взгляд нашего автора. Напрасно пишет критик, будто бы по мысли писателя исключительно «советскость – это прежде всего серость, подмена творчества чем-то иным». Да, вирус иммунодифицита творческого человека впервые появился в нашей стране еще в те, уже отчасти баснословные (по Бенигсену), времена, когда она именовалась Советским Союзом. Однако вакцины против ВИТЧа нет до сих пор, заразиться им проще простого, а число носителей как раз теперь умножилось настолько, что в нынешнюю эпоху болезнь, чья симптоматика блестяще описана в романе, приобрела размах эпидемии.

Включите телевизор, пойдите в театр, загляните на выставку «современного искусства» или же в любой из номеров любого «толстого» столичного литжурнала (то, что там вы обнаружите и кое-какую специфическую прозу от автора «ВИТЧа», имеет, по-моему, чисто идеологически объяснение). И черт вас подери, братцы, если не согласитесь вы со следующими словами прозревшего бенигсеновского бунтаря Якова Блюменцвейга:

Серость не хочет быть серостью –
Она создает мир серее себя,
Чтобы оправдать свое существование.
Так и идет все по спирали.

Талант «одаренного сочинителя анекдотов» лучше всего смог оценить тот, кто, как я, прошедшей зимой побывал на оппозиционных митингах в Москве. И талант этот, вспомнив остроумного генерала от кавалерии, я бы охарактеризовал как умение видеть несколько дальше собственного носа.