Аннотациям верить нельзя, то есть, если там написано «роман», то можно запросто получить очерк, или написано «молодой» автор, то можешь быть уверен, что этот автор катает в коляске внуков. Вот и в этом случае написано одно, а на самом деле выходит что-то совершенно несуразное, ни на какие «звенящие колокольчики» не похожее. Нет, в начале-то там полно всякой романтической бижутерии, свойственной пустоголовой юности, и всяких деклараций бездонных пропастей внутренней жизни, связанных, возможно, то ли с первыми месячными, то ли с первыми задержками месячных, но, осмотревшись по сторонам, читатель начинает подозревать, что его или попросту дурачат, или у автора куриные мозги, то есть, это когда мысль помещается в его голову всего одна, как карандаш в ухо, и при попытке затолкать туда следующий, первый вываливается с другой стороны, - ухо вам не пизда, у которой всего одна сторона, - в нее сколько ни толкай, все поместится и еще столько же. Первая идея прослеживается как романтические сопли про удивительно тонкую во всех отношениях девочку и какого-то тоненького, где ни померь, мужчинку, напряженно размышляющего о чем-то неопределенном, и их счастливой встрече. Но потом эта идея, вследствие своей малосостоятельности и тривиальности, вываливается, уступая место другой, показавшейся менее тривиальной, мы получаем в героини не малолетнюю дроченьку, какую-то замурзанную мать-одиночку, приходящуюся первой старшей сестрой, но не кровной, а какой-то другой. Приводится мутная история какого-то семейства, откуда они все происходят, но ничего вы не поймете, вам это нужно объяснять, короче, родителей у них почему-то не было. Откуда у этой матери-одиночки дети мы тоже не узнаем, но смутный намек сквозит в ее признании: «Я чувствую родство со всеми бездомными животными, со всеми незнакомыми людьми, особенно после первой стопки», очевидно пару раз неудачно выпила, отсюда и двое детей! И имеет неодолимое желание держаться от них, от отцов, как можно дальше. Наверно, «я хотела открыть ему светлые дали, а он пленился одной лишь плотью» и так два раза. Она тут недолго маячит, а потом отправляет в Париж с каким-то клоуном. А тут опять, чтобы не так тошнило, приходит новая идея. В ухо заталкивается очередной карандаш – первый не выбросили. Романтичная парочка тем временем, живущая, очевидно, в девстве и целомудрии, с боем усыновляет какую-то ничейную Катю, - страшные сцены бюрократизма и прочие язвы российской реальности. Но это тоже как-то мелковато, нужно что-нибудь на злобу дня. Извольте: вернувшись старшая немедленно окунается общественную жизнь и, встретившись со старой-престарой блядью Идой Моисеевной – профессиональной диссиденткой, оказывается каталажке по обвинению каких-то ужасных преступлениях, хотя они только тусовались в лесу, выражая протест относительно его вырубания – совершенно невинная акция даже не в общественных местах, но тем не менее, без настоящего наставника и в тюрьму не попадешь в этой идиотской стране. Уже на суде вдруг появляется тот самый парижский клоун-любовник и признается ей в любви.

Мораль сей басни такова: в России жить нормальным людям совершенно невозможно, - тут все ужасно, тоталитарно, грубо, грязно, кругом быдло, особенно при нынешней власти. Которая намеренно разлучает влюбленных, сажает в тюрьму невинных и не дает им там прокладок, которые им правда совершенно без надобности потому, что они беременны в третий раз, но тут дело не в этом, а в принципе.

И что в итоге? В итоге мы никаких баллов данному опусу не дадим потому, что это какая-то несуразица, написанная как попало задней ногой, и никакого отношения к литературе не имеющая. Может автор и вправду молодой, о чем свидетельствует крайняя наивность текста, но у автора видно был какой-то наставник типа Иды Моисеевны, - ни одна дура до таких глупостей сама не додумается.

Но дело ее не безнадежное, - обязательно найдутся какие-нибудь московские пидорасы вроде Троицкого, и станет эта лажа национальным бестселлером.