Добрый день, уважаемая Ольга! Хочу рассказать Вам один случай из жизни. Как-то я поехал в командировку в одно маленькое сельское поселение, там в клубе отмечали День села, и по этому поводу устроили праздничный концерт. А это очень бедное поселение (таких у нас большинство), и клуб выглядел соответственно – все такое облупленное, продавленное, скрипучее. Но на концерт набился полный зал, в основном женщины. Меня посадили в первый ряд, как почетного гостя, «человека из области». И вот выходит ведущая и говорит – а сейчас наша Маша прочитает вам новое стихотворение про маму, которое она недавно сочинила. Выходит эта Маша, лет сорока такая тетка, и читает стихотворение. Стихи ужасные, дубовые, дети такие в первом классе пишут. Я аж глаза закрыл, голову опустил – какой кошмар, думаю, как вообще такое можно вслух читать.

Я глаза закрыл, голову опустил – какой кошмар, думаю, как такое можно вслух читать. Потом открываю глаза, оглядываюсь – а весь зал плачет! Плачет! Всхлипывают, рыдают, слезы вытирают. И знаете, Оля, так мне в эту минуту стыдно стало! Вот ведь, думаю, у этой Маши, скорее всего, нет никого, кроме мамы. А мама старенькая, худенькая, болеет. И вот Маша написала про нее стихи и пришла на праздник всем прочитать. Стихи графоманские, но Маша написала их от всей души, и всех проняло. Потому что и у Маши, и у ее мамы, и у всех женщин в зале жизнь тяжелая. Настолько тяжелая, что нам с Вами, Оля, даже представить невозможно такую жизнь. И редкий свет в окошке, когда выходит такая вот Маша и читает стихи про маму. Это и называется культурой.

 Это я к чему рассказал. Что иногда мне попадаются тексты, про которые я могу сказать – боже, как такое вообще можно читать. А потом выясняется, что вокруг много людей, которые эти тексты читают, и плачут в голос, и автору они вручают всякие ништяки, потому что считают его большим писателем. Просто это другая культура, к этому и надо относиться как к чему-то такому, что тебе непонятно. Все равно не поймешь, как ни пытайся.

В общем, я начал читать роман Александры Николаенко «Небесный почтальон Федя Булкин». Александра Николаенко – заслуженный автор, увенчанный наградами. Вы, допустим, Ольга, в иерархии литературной вроде в звании капитана, а она не меньше чем полковник: в 2017 году стала лауреатом премии «Русский Букер» за дебютный роман «Убить Бобрыкина». Я читал роман «Убить Боборыкина». Вернее, пытался его читать, но где-то на десятой странице опал как озимые. На меня этот текст произвел впечатление какого-то убожества. Смеси слезливой мелодрамы, нахватанных откуда-то модных идей и вдобавок невероятно плохо написано. Нет, не смог я прочитать роман «Убить Боборыкина». И новый роман Александры Николаенко прочитал страниц 30. Ниасилил, как мой младший сын говорит. Там маленький мальчик уговаривает бабушку не умирать. А потом рассказывает, что его родители уехали куда-то далеко, наказав ему не расстраивать бабушку. И вот он всячески старается ее не расстраивать.

Все это написано не просто плохо – там такая слезливая интонация, такая сюсюкающая манера, которой не найти уже в самых забубенных провинциальных газетах. И от всего этого ощущение какой-то огромной неправды, фальши, игры. Если это пишется на полном серьезе – так это просто детский лепет. Если это написано развлечения для, или за ради получения еще одной премии – так это просто, извините, пошлость. Это, Оля, просто неумно выглядит.

Но я написал это и теперь сижу думаю, что, наверно, я неправ. Что в нашей культуре должна быть ниша для таких авторов как Александра Николаенко. И раз она получает «Букера», наверно, к ее творчеству следует относиться более толерантно, так? А я вот не могу. Есть у меня, оказывается, какие-то сдерживающие центры, не дающие пуститься в безудержную толерантность. Я лучше еще раз вспомню, как Маша читала искренние стихи про маму. На фоне романа «Небесный почтальон Федя Булкин» они воспринимаются как шедевр. Всего Вам хорошего.