Зрелый и состоявшийся писатель рано или поздно идёт в нонфикшн. Кто-то осваивает привычный жанр "о времени и о себе", выпуская автобиографии и мемуары. А кто-то пишет "о месте" - ну и, куда деваться, и о себе тоже. Питер Акройд садится за книгу о Лондоне, а Теодор Драйзер - за очерки о Нью-Йорке.

Сергей Носов, лауреат "Нацбеста" 2015 года (и автор книги "Тайная жизнь петербургских памятников") пишет "Книгу о Петербурге".

Дело, как справедливо гласит и голосит аннотация, действительно опасное, только не из-за Достоевского или Андрея Белого - просто Санкт-Петербурга, Ленинграда, Питера в отечественной культуросфере (и окрестностях) настолько много, что очень сложно не попасть в уже имеющуюся историю - да и выбрать подходящую интонацию тоже.

У Сергея Носова получилось.

В книге упоминается Розанов - отчего-то подумалось, что такую книгу о Петербурге мог бы написать именно он. Меткий глаз, детали, внезапное глубокое погружение в предмет - и всё это уединенное, да ещё и пригоршнями опавших листьев.

Вот гибнет от пули в висок "дорогой Карл XII". Вот "вселенься, Третий Интернационал!" - зычно зовёт Маяковский, однако потенциально самую большую в мире башню, памятник этому самому Интернационалу, ещё один футурист, Татлин, лишь спроектировал - не построил.

А вот сказ о том, как было у города три имени: ушёл Санкт-Петербург, кончился Ленинград, сейчас стоит третий, неведомый (несмотря на референдум о смене названия от 1991 года), а четвёртому - не бывать. Был, конечно, ещё Петроград, но это скорее возможность ещё одного города.

Что в имени тебе моём?

А может...

"Иногда возникает у меня ощущение, что  истинное имя этого города нам неизвестно.

Потому мы и путаемся в именах и пользуемся заменителями названий. Что-то заставляет пишущих о граде Петра употреблять эвфемизмы.

Исторические названия города на Неве - лишь приближения к истинном имени, никому не известному.

Но оно есть. И оно - тайное. И никто не знает его, никто ".

Святые префиксы!

Всё у этого города какое-то особенное, своё: переименования и наводнения, древние сфинксы и молодая Нева, птицы и рыбы, брандмауэры и метеориты.

Кстати, о метеоритах. Сергей Носов приводит удивительный факт (а их много таких в книге - именно удивительных): имя петербургского академика Паласса осталось сейчас в наименовании класса метеоритов (паласситы) и в названии небольшого (15 тыс. жителей) города Палассовка, что в Волгоградской области. И - бывают странные сближенья! - тридцать лет назад шальной заезжий рыболов случайно обнаружил в Палассовке этот самый палассит.

Различные сближения и совпадения, отметим, будут нарастать, ближе к концу книги спрессовавшись в отдельную главу.

Подумалось: вот бывал я в Палассовке, солончаки, казахов едва ли не больше, чем русских (рядом граница) - что бы местные жители подумали, узнав, что и их город неожиданным образом связан с Петербургом?

Наверное, здесь синтез жребия и парадокса - ещё двух важных для книги категорий.

А вот автор пишет о тёмной и сомнительной славе Петербурга как города "зловещих" преступлений и "чудовищных" убийств. Конечно, эпитеты эти - дурацкие, а СМИ заостряют и утрируют, но что делать с тем фактом, что прогремевший на всю страну случай с Наполеоном-Соколовым (Раскольников, снова Раскольников!) произошёл в десяти минутах ходьбы от раскольниковской же фатеры? А рядом топили Распутина, а перейдешь Мойку, и там - "Англетер"?

Узнаёшь.

"Ощущение достоверности, вплоть до "эффекта присутствия", способно внушаться читателю этой книги независимо от места его обитания - будь он жителем окрестностей Сенной площади или человеком, никогда не бывшим в Петербурге. Просто первому, равно как и туристу с гайдбуком в руках, заинтересованному гуляке, посетителю чёрных лестниц и дворов-колодцев, может посчастливиться ещё испытать "эффект узнавания", но это уже дополнительный бонус, не имеющий отношения к существу рассказано истории".

Сергей Носов пишет это о "Преступлении и наказании", но эти слова применимы и к "Книге о Петербурге". Даже мне, принципиальному провинциалу, знавшему Петербург лишь по книгам и бывшему в нём два раза в жизни, удалось собрать бонусы обоих этих эффектов.

"Преступлению и наказанию", впрочем (вместе с "Идиотом"), посвящена целая целая глава книги: там буде про число 730, смертную казнь и - снова - Его Величество Случай.

И Достоевский, и Пётр I, как фигуры градообразующие, появятся в повествовании ещё не раз, как парные азартные чёртики из табакерки (появление у нас сего предмета, отметим мимоходом, без императора не состоялось бы).

Ибо всё о городе и всё - город.

Даже питерские гиды - не какие-то там бойкие пошлые ребята с маркетинговыми наклонностями, но культурологи, культуртрегеры и почти визионеры.

Наверное, когда нас заменят роботы, когда "все расселятся в раю и в аду,

земля итогами подведена будет", на Земле останутся только учёные да петербургские гиды. Ибо предмет деятельности представителей сих профессий столь неисчерпаем, что нужны и востребованы они будут всегда.

А учиться мастерству гиды могут по "Книге о Петербурге" Сергея Носова.