Само название небольшой повести Дениса Крюкова - название Шрёдингера. Садовое товарищество как некоммерческая организация, создаваемая гражданами на добровольных началах для совместного владения, у нас вполне себе живо (по крайней мере, согласно ФЗ 15.04.1998 N 66-ФЗ «О садоводческих, огороднических и дачных некоммерческих объединениях граждан»). А вот садовое (дачное, деревенское-на-каникулах) товарищество (мальчишеское, в прямом смысле) в приключенчески-светлом духе, увы, кончилось давно. И оттого непонятно: жив сей кот или всё же мёртв? Перед нами детская литература "на полном серьёзе", пресловутый постмодернистский конструкт или прощальный ностальгический привет нашему детству?

Итак, есть Петька на даче. А ещё есть Мишка. И Костя. Они любят "Чапаева" и "Остров сокровищ", а их жизнь переполнена приключениями.

Герои-дети как бы вне всякого времени. Тот же "Чапаев" или частые отсылки к врагам-фашистам (герой даже рисует борщевик со свастикой - потому что тоже захватчик) у современного ребёнка немыслимы:

"Петька, конечно, думал, что гораздо интереснее было бы, если бы он во сне летал на боевом самолете и сбивал в небе фашистов, но спорить с тетей Таней не стал – все-таки она на телевидении работает".

С другой стороны, есть в повести, например, близнецы-вегетарианцы с розовыми волосами.

Ребята ведут себя по-гайдаровски, как тимуровцы. Например, стараются всем помогать:

– Тетя Таня! – не выдержал Костя и громко крикнул. – Вам ничем помочь не надо? Картошку, например, прополоть?

– Да какая уж у меня картошка? – от удивления тетя Таня даже уронила книжку в траву. – Не росла никогда у нас картошка.

– Ну может, белье развесить сушиться? – не унимался Костя.

Мир "Садового товарищества" населён узнаваемыми фигурами-символами. Виктор Михайлович, подобно Урфину Джюсу, выпиливает деревянных солдат, папу Мишки зовут Василием Ивановичем, а таинственного и зловещего бирюка, деда Пафнутия - Иваном Сергеевичем (Тургенева в повести вообще много).

В общем, записки охотника за приключениями, которых по-настоящему уже и нет. Но они есть.

Столь плотная сверхтекстуалльность на восемьдесят страниц повествования, говорится в предисловии, выходит будто бы сама по себе, рождается в нашей голове:

"Тут нужно оговориться: Денису Крюкову никакая цитатность не свойственна – ни Хармса, ни Козлова, ни Успенского, ни Тургенева он в тексте никаким боком не воспроизводит. Все литературные аллюзии рождаются в голове у читателя (у меня в данном случае) исключительно из ощущения какого-то тайного дачного братства – общих книг на полке и мультфильмов в телевизоре".

Конечно, это не так - ностальгических наживок Денис Крюков забросил столько, чтобы у читателя не осталось ни единого шанса - клюнет, куда денется! А чтобы у нас не осталось в этом никаких сомнений, одна из последних историй называется "Тайное становится явным" - какая, однако, ирония.

"Я по молодости тоже все синтезировал, – многозначительно произнес Виктор Михалыч, ударив двумя пальцами себя по горлу. – Теперь ни-ни".

Выходит, "Садовое товарищество" написано точно не для детей. А для нас. Выросших на Носове и Драгунском и растерявших в повседневной суете что-то большое и важное.

Оттого, в принципе, неважно, умышленно ли Денис Крюков расставлял все эти лобовые  крючки-ловушки или его самого захватила сильнейшая ностальгия - спасибо ему стоит сказать в любом случае. Обмануть меня не трудно – я сам обманываться рад.

А жанрово "Садовое товарищество" можно отнести, извините, к литературе о попаданцах. Нам дарована возможность побыть мальчиком Петькой и увидеть мир его глазами. Тот самый мир, которого уже нет.

В пользу этой версии говорит то, что, в отличие от остальных героев книги, Петька нарочито нереален - живёт без родителей, у него всегда есть бутерброды и деньги на "Байкал" или "Буратино". Потому и нужно ему ехать в конце повести в город, где его ждёт "взрослая жизнь".

Что, не хотите возвращаться?

А мы уж были готовы подумать, что всё это некие ляпы по недосмотру автора.

Тусклые мы люди, видимо.